Стажёр - Страница 84

Темнота была снизу, сверху, со всех сторон, и только в самом конце, там, где заканчивался каньон, ещё виднелось бордовое марево от заходящего за горизонт последнего спутника Призрака. Как же его название? Из головы напрочь выпали все имена этих небесных тел. Калипсо? Или, может, Калиостро?

Глайдер опять сильно тряхнуло, Ника начало мотать из стороны в сторону. Такое ощущение, что машина не летела, а ползла по сильно разбитой дороге, то и дело подскакивая на кочках. И всё время в ушах раздавался какой-то знакомый, но совершенно невозможный здесь, постоянно повторяющийся звук: скрип-скрип, скрип-скрип, скрип…

Через мгновенье стали слышаться голоса. Заработал передатчик и ему что-то пытаются сообщить? Ник напряжённо вслушивается, но из-за сильных помех ничего не может разобрать.

Глайдер ещё раз сильно подпрыгнул, да так, что Ник прикусил язык и очнулся.

— Шептун, а может, он того, это…

— Чего того? А ну-ка давай подгоняй животину! Нам надо затемно успеть добраться до места.

— Так я что и делаю. Уже какую палку об её хребет обломал. Со счёта сбился! Так она и вовсе окочуриться может. Что тогда будем делать?

— Что-что, сам знаешь, что, — на себе потащим.

Ник помотал головой, стараясь рассеять наваждение. Мозг прострелила резкая боль, и он снова отключился.

* * *

Ник лежал на чём-то жёстком. Во всём теле чувствовалась ломота и слабость. Немного знобило. Глаза открывать совершенно не хотелось. Ещё теплилась призрачная надежда, что это всё сон. Сейчас он откроет глаза и окажется в своей спальне, в родительском доме. Выпрыгнет в окно как есть и с наслаждением вдохнёт пьянящий воздух горного Алтая. Затем по пологому склону пробежится до Телецкого озера, с разбегу нырнёт в его даже летом прохладные воды и, вволю накупавшись, подоспеет как раз к приготовленному бабушкой завтраку. Или, на худой конец, окажется на своей жёсткой койке в тесной каюте на базе «Тау-Кита 1». Ник понял, что для сна рассуждает слишком логично и окончательно пришёл в себя.

Он вспомнил всё, что с ним приключилось, но как-то отдалённо. Мозг услужливо заблокировал часть сознания, и Нику сейчас казалось, что недавние кровавые события на арене произошли не с ним, а с кем-то другим. А он находился там только в качестве зрителя.

Ужасно хотелось пить. Голова кружилась. Симптомы были знакомы. Он явно переборщил со спидинг-ап. Организм истощил свои запасы, и теперь приходилось расплачиваться за это диким упадком сил. Первым делом надо напиться. Потом должен прийти аппетит.

Ник кряхтя ничуть не хуже Шептуна, свесил ноги со своей лежанки и не спеша принял сидячее положение. В голове тут же зашумело, а перед глазами поплыли тысячи светлячков. Он с силой зажмурился, потом снова открыл глаза. В них ещё рябило, но зрение начало восстанавливаться. «Всё не так уж и плохо, — подумал он. — Как говорил отец: жить будем!» Тут Ник заметил, что все его ссадины, многочисленные ушибы и порезы заботливо смазаны какой-то густой мазью. О! Только не это! Ему стало неловко. Пока он был без сознания, его всего обмыли и одели в свежую одежду.

На улице послышались приближающиеся шаги, дверь, скрипнув, чуть отворилась, и в образовавшемся проёме появилась озабоченная физиономия Сита. Когда их глаза встретились, на лице мальчика отразилась целая палитра чувств от удивления до радости, и он что есть мочи заорал:

— Ник! Живой! — и не обращая внимания на скривившегося от шума в голове Ника, продолжал речитативом: — Бородавочника тебе в одно место! Ну ты и спать горазд, беременный перекатыш! Всех перепугал, понимаешь. То ли жив, понимаешь, то ли того, понимаешь. У тебя всегда всё не как у людей! Ну что ты за человек! А, Ник?

— Воды, — пытаясь остановить этот бурный словесный поток, произнёс Ник — голос предательски дрожал. Получилось это как-то жалобно, и Ник, прокашлявшись, более твёрдо повторил: — Сит, воды. Принеси воды.

— Воды? А, воды, конечно, воды. Сейчас я тебе принесу, и воды принесу, и отвар тебе Шептун приготовил. — Сит аж пританцовывал от возбуждения. — Ты это, только не спи больше, я быстро, одна нога здесь, другая там. То есть наоборот! Нуты меня понял. Дождись меня, я быстро.

Сит выскочил за дверь, и уже с улицы было слышно, как он орёт:

— Шептун! Сюда! Скорее! Лежебока проснулся!

Ник со вздохом откинулся к стене, не замечая на своём лице глупую улыбку.

* * *

— Ну, ты как? — Шептун в который раз справился о его самочувствии. Была уже ночь. Всё вокруг заливал изумрудный свет Доминии. От этого даже привычные предметы выглядели незнакомыми. Огромный диск планеты, казалось, просто нависал над головами. Похоже, она находилась сейчас в перигее. Абсолютно чёрное небо, отсутствие мало-мальской облачности. Всё это создавало прекрасные условия для наблюдения.

«Эх, сейчас бы мне самый простенький телескоп, и можно было бы разглядеть целые континенты и моря, если таковые там, конечно, имеются». Нику казалось, что даже невооружённым глазом он различает замысловатый рельеф её поверхности.

— Око открылось, — Шептун заметил его интерес к Доминии и, по всей видимости, истолковав это на свой лад, добавил: — Быть беде.

— Почему сразу к беде? — нехотя спросил Ник. Он был уже сыт по горло последними событиями, и ему совершенно не хотелось сейчас не то что обсуждать, а даже и думать о каких-то там возможных передрягах. — Такая вокруг красота, Шептун! — он обвёл рукой вокруг.

— Красота, — не то подтвердил, не то передразнил его старик. — Всё сходится, Ник. — Заметив его непонимающий взгляд, Шептун пояснил: — Всё, как в преданиях. Я-то, конечно, не всем там россказням верю, уж годы не те, чтобы верить-то небылицам всяким. А только так широко Десница со времён Первого Исхода не открывалась. Аж мурашки по коже бегут, стоит только взглянуть на неё. Да и в голове постоянно шумит, будто шепчет кто мне. Даже во сне этот голос слышу. Только понять ничего не могу. Да не смотри ты так на меня, как на дурь-травой укушенного, — усмехнулся старик, — точно говорю, не к добру всё это.